Заключительное заседание. 1 Мая 1895 г.
Начало в 10:30 утра.
В трехчасовой речи председатель суда Судья Чарльз даст свое заключение по поводу процесса.
Сначала он должен попросить присяжных, в этом случае, дающим легкий доступ всевозможным влияниям, в особенности влиянию прессы, так как последнее время нельзя было взять в руки ни одной газеты, чтобы не натолкнуться на дело Оскара Уайльда, особенно тщательно отделять то, что им известно из показаний свидетелей и все то остальное, что им пришлось слышать из других источников.
Суд отказывается от обвинения в сообщничестве с целью совершения преступных деяний. Что же касается свидетельских показаний, направленных против обвиняемых, то, нужно заметить, что не английский закон, а двухсотлетняя судебная практика установила тот принцип, что присяжные не могут осудить обвиняемого только на основании показаний лиц, виновных вместе с ним; это показание должно быть подкреплено с какой-нибудь другой стороны. Это мудрое правило практично, так как иначе - каким ужасным опасностям подвергались бы невинные, преследуемые преступными и мстительными противниками. Так что, если в этом деле показания, данные молодыми людьми, не были бы подтверждены ни с какой другой стороны, то он тотчас же потребовал бы оправдания. Но в данном случае он держится твердого убеждения, что свидетельские показания находят также и с другой стороны то подтверждение, которое требуется законом. Конечно, нельзя ожидать, что утверждение, основанное на показании свидетелей, сделано очевидцами, но оно касается, по крайней мере, знакомства этих свидетелей с обвиняемым и некоторых подробностей, которые явствуют из этих показаний. Три свидетеля - Паркер, Вуд и Аткинс, являются, конечно, не только виновниками, но еще и вымогателями, как это великолепно изобразил в своей остроумной речи Сэр Эдвард Кларк. Что же касается в частности Аткинса, то присяжные сами видели, как он с явным преднамерением пускал в ход самую грубую ложь. С другой стороны, нельзя не заметить, что эти молодые люди выказали тот характер, который следовало бы в них предположить, если бы обвинение подтвердило. Что же касается той стороны дела, которую Сэр Эдвард Кларк назвал "литературной", то путем перекрестного допроса, относительно "Дориана Грэя", "Хамелеона", старались доказать беспринципность Оскара Уайльда. Он, председатель, считает своим долгом указать на то, что, по его мнению, при уголовном обвинении, нельзя пользоваться литературными произведениями человека для доказательства его преступности. Нельзя смешивать поэта с теми образами, которые им создаются. Можно привести в виде примера многих известных писателей прошлого столетия, которые в своих произведениях давали чудовищные образы, а между тем, в частной жизни были вполне безвредными и приличными людьми. Совершенно абсурдными нужно назвать попытки, сделанные при обсуждении "Хамелеона", с цепью вывести заключение о характере Уайльда на основании произведений им никогда не написанных и даже не виденных. Наконец, он переходит к двум письмам, написанным Уайльдом. Последний заявил, что он их не стыдится, так как они написаны языком увлечения и страсти, но не позорной склонности. Он говорит также о той любви, которую воспевал Шекспир и которую Платон считал основой мудрости. В этом случае, он, председатель, предоставляет самим присяжным составить себе собственное мнение. Затем он касается отдельных свидетельств. Тут задача присяжных становится чрезвычайно затруднительной. Конечно, Шеллей, во время известного случая, был на половину в нетрезвом состоянии и, кроме того, он также является виновным; тем не менее показания его во многом подтверждаются. Кроме того он не причастен к вымогательству. Шеллей старается вызвать впечатление того, что то, о чем он рассказал, произошло против его воли; но с этим не вяжется тот факт, что впоследствии он часто по своему желанию виделся с Уайльдом. Хотя обвиняемый и отрицает правдивость этого показания, но, тем не менее, трудно себе представить, чтобы Шеллей выдумал историю, выставляющую его самого в таком скверном свете. Его письма, правда, свидетельствуют о его возбужденности и нервности, но далеко этим еще не сказано, что он помешан.
После того, как г. Шарльз отметил свидетеля Аткинса как не заслуживающего доверия и дал характеристику Вуда и Паркера, он перешел к Мавору. Правдивость показаний этого последнего трудно заподозрить, но и само показание его не является обвинением против Уайльда, а, наоборот, свидетельствует скорее о его невиновности.
После некоторых общих замечаний, с которыми обратился председатель к присяжным, они удаляются для совещания.
По прошествии 3 часов и 40 минут, присяжные возвращаются.
Обвиняемых снова приводят, причем Уайльд совершенно спокоен, а Тайлор улыбается.
Судья. Я вижу господа присяжные заседатели, что вы не можете прийти к общему заключению.
Старшина Присяжных. - Да, Милорд.
(Волнение в зале).
Судья. Может вы хотите предложить мне какой-нибудь вопрос, после ответа на который вы надеетесь прийти к заключению?
Старшина. - Мы сомневаемся вообще в возможности прийти к какому либо заключению.
Судья. - Если вы снова удалитесь для совещания, надеетесь ли вы достигнуть результата?
Старшина. - Я предложил этот вопрос присяжным, и они говорят, что это немыслимо.
Судья. - Я не хочу сделать что-нибудь такое, что могло бы быть объяснено желанием принудить присяжных дать свое заключение. Вы, без сомнения, сделали все, от вас зависящее, чтобы достигнуть соглашения по четырем предложенным вопросам.
Старшина. - Мы это сделали.
Судья. - С другой стороны, неудобства нового процесса столь велики, что я бы вас все-таки попросил, если только имеется возможность, попробовать еще раз обсудить дело.
Старшина. (После переговоров с присяжными). - Мы разбирали дело в течение 3 часов, но не можем вынести решения.
Разногласие между г. Гиллем и Сэром Эдвардом Кларком, относительно того, должны ли присяжные, прежде, чем удалиться, вынести решение относительно, долженствующего быть опущенным обвинения в задуманном сообща преступлении, разрешатся судьей в смысле предложения сэра Кларка.
Судья. - Виновны ли подсудимые в преступном сообщничестве?
Старшина. - Не виновны.
Судья. - По другим пунктам обвинения, вы не можете прийти к общему заключению?
Старшина. - Да, не можем.
Судья. - Так как вопросы, столь долго занимавшие суд, остались не решенными, то я вас, милостивые государи, отпускаю.
Присяжные удаляются.
Что касается ходатайства об освобождении арестованного, то судья указывает на необходимость особого ходатайства перед апелляционным судом.
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Оскар Уайльд"