Оскар Уайльд
Оскар Уайльд
 
Если нельзя наслаждаться чтением книги, перечитывая ее снова и снова, ее нет смысла читать вообще

Оскар Уайльд в Берневале

Гальфдан Лаангард - Оскар Уайльд. Его жизнь и литературная деятельность. Книгоиздательство "Современные проблемы", Москва, 1908 г. Перевод М. Кадиш.

Биография Оскара Уальйда

Он, который считал себя первым, великим, пал здесь, униженный, замученный!
Кто размышляет о своем поведении, так доказывает, что он отстал в своем духовном развитии.
Кто упорно ищет одиночества, тот служит постоянным искушением для общественности.
Оскар Уайльд

Когда Оскар Уайльд вышел из тюрьмы, у него в кармане было пол соверена, — плод тяжелого труда этих двух лет. Этого было чересчур мало, но его друзья, или, вернее, немногие из них, оставшиеся ему верными, скопили для него, и кроме этого у него осталось еще несколько сот фунтов стерлингов от тысячи, которую послала ему после приговора одна из его поклонниц. Остальные были израсходованы на болезнь и похороны его матери, которая умерла во время его заключения.

В день освобождения два американских журналиста с истинно предпринимательским духом своей родины предложили ему значительную сумму, если он согласится изложить свои тюремные впечатления. Если бы даже к отрицательному ответу его не побудило чувство деликатности, то для этого было бы достаточно и того, что это были журналисты, "не джентльмены, люди, от которых нельзя ожидать джентльменских поступков и у которых нет и следа чувства чести". От него даже невозможно было бы ждать иного ответа, чем данный им начальнику тюрьмы, который передал ему это предложение: "Не понимаю, как можно предлагать что-либо подобное джентльмену!"

Было бы вполне естественно, если бы соотечественники Уайльда стерли темное пятно из жизни этого человека, литературная карьера которого поистине была одна из самых безукоризненных и которым может по праву гордиться английская литература; было бы вполне естественно, чтобы они побудили его снова приняться за свою достойную, столь резко прерванную работу. Никто не выиграл бы от этого столько, сколько они сами. Но чопорные, благочестивые, строгие англичане не могли допустить мысли, чтобы человек, павший однажды, имел право снова подняться, и Оскар Уайльд, перенеся столь тяжелую кару за свою даже недоказанную вину, должен был удалиться в добровольную ссылку.

Он просил друзей найти ему красивое тихое местечко... "Ибо", сказал он, "люди так жестоки, что судят о другом лишь по тому, что он сделал в конце. Если бы я вернулся в Париж, во мне каждый бы видел преступника. Я не хочу всплывать на поверхность до тех пор, пока не напишу драмы".

Друзья советовали ему отправиться на юг, но он просил их помочь ему устроиться в северной Франции, и в тот же день, когда для него растворились двери тюрьмы, они переехали с ним канал и привезли его в виллу, нанятую ими в "petit Berneval", скромном курорте в нескольких милях от Дьеппа.

Под именем Себастьяна Мельмота, взятого им из известного романа его деда, он стал известным во всем округе, благодаря своей щедрости, граничившей положительно с легкомыслием; самые различные люди, начиная с извозчиков и кончая прислугой в ресторане, говорили, что если бы у них было всего только два таких клиента, как Мельмот, они сочли бы летний сезон блестящим.

"Все любезны ко мне", говорит Уайльд, "особенно священник. Я так люблю его маленькую церковь! Подумайте только, ее зовут Notre Dame de Liesse! Разве это не великолепно? Я убежден, что никогда не уеду из Берневаля, потому что священник предложил мне сегодня постоянное место в церкви! Как эти люди должны здесь скучать! Я спросил их, неужели им нечего читать, теперь достаю им романы Дюма-отца, я же ведь должен здесь остаться, — не правда ли? А дети! Как они льнут ко мне! На юбилей королевы я устроил им большой праздник и угостил сорок человек, — целую школу! При этом присутствовали и учителя! Это было только в честь королевы, — ну, не прелесть ли, в самом деле? Вы же ведь знаете, я люблю королеву, её портрет всегда у меня". На стене его комнаты висел, действительно, портрет королевы Виктории работы Никольсона.

Вначале он был в ужаснейшем состоянии, худой, как скелет, лицо и руки красны и грубы, зубы плохие, запущенные. Но мало-помалу он начал оправляться и стал, по крайней мере, внешне прежним Оскаром Уайльдом "с его теплым мечтательным взором, бодрым смехом и прежним голосом."

Каждое утро он аккуратно купался в море. Для раздевания он велел себе построить маленькую будочку, но каждый день мучился с дверью. Прежде он, безусловно, позвал бы кого-нибудь, теперь же поправил дверь сам. Тюрьма, очевидно, научила его, утонченного сибарита, обходиться без чужой помощи.

В виде воспоминания о своем заключении у него осталась болезненная любовь к порядку. "Я должен был класть в камере всё на свое место", говорит он, "и за всякую небрежность получал наказание. Наказание же вселяло в меня такой ужас, что я часто вскакивал ночью с постели, чтобы убедиться, лежит ли каждая вещь так, как того требуют правила, ни на вершок ни правей, ни левей. Еще и теперь меня мучит этот страх, и где бы я ни был, я невольно начинаю приводить всё в порядок."

Англичане весьма редко посещали это местечко и могли выражать демонстративным поведением свое презрение к нему. Большею частью они уже на следующий день уезжали, — они чувствовали себя чересчур благородными, чтобы дышать одним воздухом с бывшим арестантом. А так как его местопребывание стало вскоре известно, то Берневаля избегали еще больше обыкновенного. Только субпрефект Дьеппа счел своим долгом предупредить его, что, лишь только его пребывание послужит поводом к малейшему скандалу, его тотчас же вышлют из Франции.

Скоро он возобновил все свои старые привычки, свой рассеянный образ жизни, свои интересные остроумные лекции. Не проходило дня, чтобы за его столом не сидела какая-нибудь более или менее известная личность. Постепенно он приобрел снова часть своей бывшей славы. Молодые поэты. Монмартра для чествования своего учителя послали к нему депутацию, в честь которой он устроил банкет. У него не было, недостатка в предложениях что-нибудь написать. Один из первых антрепренеров Лондона сам приехал в Дьепп, чтобы предложить ему переделать для своей сцены одну французскую пьесу. Но так как для него, как для всякого художника, материальная выгода была на втором плане, и он вместо неё жаждал известности и славы, то не мог решиться принять предложение. Писать под псевдонимом, — а это было условием, которое ставила ему Англия для его дальнейшей литературной деятельности, — он был не в состоянии. Его имя чересчур раньше гремело на родине.

Он вообще не мог заняться ничем. Он сидел в своем кабинете, заваленном книгами, картинами и цветами, — но почти ничего не писал. Его мозг чересчур долго оставался бездеятельным, чтобы снова вдруг развить свою творческую способность. Его энергия была сломлена.

Заботы о будущем непрестанно тяготили его. Пары сотен фунтов не могло хватить на долгое время, а семья жены отказала ему в какой бы то ни было поддержке, по крайней мере, до тех пор, пока она не убедится в характере его новой жизни. Жена ему всё простила, и, когда однажды посетила его в Вандсвортской тюрьме, между ними состоялось примирение. Но семья насильно отстраняла ее от него. Он несколько раз писал ей, прося положить конец его страданиям и позволить ему вернуться к ней и детям, двум мальчикам одиннадцати и двенадцати лет. Но она, живя под чужим именем в неизвестном ему городе, вообще ничего не знала об этом.

В то же самое время молодой лорд Дуглас в ежедневных письмах и телеграммах умолял его приехать к нему.

"Это ужаснейший господин", говорил Уайльд, "он ни за что не может понять, что я никоим образом не могу возобновить своего прежнего образа жизни; он вменяет в вину другим мою перемену, но ведь никто не может снова начать прежнюю жизнь. Моя жизнь — произведение искусства, и ни один художник не начинает дважды одного и того же. До моего заключения моя жизнь была во всех отношениях счастливой, — теперь же это спетая песнь. Он пишет, что не понимает меня, не может постичь, почему я не борюсь против всего света, что все со мной поступили подло.

Нет, он меня не понимает. Я повторяю ему это в каждом письме. Мы не можем идти больше по одному пути. У него есть свой, прекрасный, радостный, — у меня свой. Пусть он следует за Алкивиадом — я принужден идти по пути Франца Ассизского.

Но лорд Дуглас не переставал просить: "Это просто-напросто смешно", говорил он одному другу, "Уайльд вовсе не в состоянии выдержать эту тоскливую жизнь. Я его чересчур хорошо знаю. Он пишет мне каждый день. Я согласен с ним, что он должен сперва кончить свою пьесу. Но потом он обязан приехать ко мне. Он никогда еще не писал веселых писем, когда бывал один, — ему нужно развлечение. У меня он создал свои лучшие произведения. Прочтите его последнее письмо."

Уайльд умолял его в этом письме дать ему спокойно написать своего "Фараона", — так должна называться его новая пьеса; потом он вернется к нему — к нему! Письмо заканчивалось следующей фразой: "и тогда я буду опять the King of Life!"

Если бы Уайльду не мешало его врожденное самолюбие и почти преувеличенная щепетильность, он мог бы составить себе состояние, благодаря одному своему имени и всеобщей симпатии, которой он пользовался в Париже, где его считали мучеником, жертвой английского ханжества. Любой французский редактор с радостью поместил бы в своей газете статью с подписью "Оскар Уайльд". Он же был чересчур честолюбив, чтобы извлекать выгоду из своего имени. Он хотел выступить на литературное поприще в качестве английского писателя, хотел в Англии завоевать себе обратно утраченную славу. Скорее он согласился бы писать анонимно, — если бы благодаря этому его произведения стали считаться произведениями искусства. Создавать произведения искусства, — скрывать художника, — было, как известно, его художественной целью. L’art pour l'art1.

Только один раз в нем вспыхнула вдруг снова жажда тирании и власти, когда однажды ночью он разбудил весь персонал гостиницы и потребовал заколоть всех кур у соседа. "Убейте их сию же минуту: я не в состоянии больше терпеть, — они лишают меня сна!" Вообще же он был самым мирным человеком на свете, так как понимал, что иначе ему нельзя будет дольше жить. Случалось, например, нередко, что ему приходилось претерпевать унижения, наталкиваться на запрещение входа в отель в Дьеппе, когда того не хотели живущие там англичане. Куда проникало английское влияние, там общество закрывало перед ним двери.

За ним даже шпионили! С одной стороны семья его жены, с другой маркиз Куинсберри организовали частный сыск, который должен был следить за ним и доносить обо всех его "оргиях". Но сыщики получали такое низкое вознаграждение и в своей убогой одежде представляли такое жалкое зрелище, что Уайльд чувствовал к ним жалость и часто испытывал искушение дать им денег или попросту накормить. Он избегал этого из боязни, чтобы это не сочли за издевательство.

Молодой лорд Дуглас был неутомим в своих просьбах. У него было значительное состояние и вилла в Позилиппо в Италии. Всё это он предоставлял Уайльду, если только он захочет вернуться к нему. В конце концов, Уайльд потерял способность противиться искушению, и друзья встретились в Руане.

И в чудесном месте близь Неаполя, на роскошном клочке земли, где воздух дрожит от сладострастья и огненная страсть обвевает пламенем вулкана могучий мыс, — там Оскар Уайльд пережил свои последние светлые дни.

Но тут зашевелились обе семьи. Уайльду была предложена определенная годичная рента, если он обещает никогда не видаться больше с молодым лордом. Но об этом теперь не могло быть, разумеется, больше и речи.

Тогда враги изменили тактику и решили взять друзей измором! Семья лорда удерживала все его деньги, и, в конце концов, продав все драгоценности и заложив даже платье, осажденные принуждены были капитулировать.

И с тех пор Давид навсегда расстался со своим Ионофаном!

Читайте также:

Полную стенографию судебного процесса Оскара Уайльда

Оскар Уайльд в тюрьме

Последние годы жизни и смерть Оскра Уайльда


Примечания

1 L' art pour l'art – искусство ради искусства (франц.). Он сделал в этом отношении весьма удачное начало своей тюремной балладой, которая за короткое время выдержала в Лондоне семь изданий.





 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Оскар Уайльд"